Русский стандарт

Россия так боится собственных тренеров в сборной, что после трех иностранцев подряд и Слуцкий, и Черчесов воспринимались настороженно, со скепсисом. Психологическая травма столь сильна, что даже после успешного домашнего чемпионата мира мы гоним от себя мысли о том, кто будет после Станислав Саламыча: «Русского назначать точно нельзя!»

Причина такого поведения банальна и кроется в прошлом. В первых 15 годах независимой России. Тренеры тогда менялись, а результат оставался прежним: в лучшем случае мы имели позорное выступление в финальных стадиях, в худшем — смотрели ЕВРО и ЧМ по телевизору.

Тренеры — из тех, кто готов обсуждать провальную работу, — кивают на условия. Георгий Ярцев, например, зарабатывал около пяти тысяч долларов в месяц, но уже после ЕВРО. До того работал за идею и драйв. Анатолию Бышовцу во время второго захода платили в районе шести тысяч долларов в месяц. А до него зарплат не было вообще! Премиальные выписывали только за матчи. И при этом, как рассказывал почетный президент РФС Вячеслав Колосков, никто из тренеров денежный вопрос никогда не поднимал. Советская школа!

По сути, та сборная и правда была причудливой смесью из советских тренерских идей и российских свобод, переходящих в анархию. Сколько раз это мешало нам выступить так, как могли и умели, — не сосчитать.

Самый первый случай — 1993 год, перед ЧМ. Команда оформила путевку на турнир, но взбунтовалась по поводу премиальных, которые полагались за выход, — их урезал Колосков. Главный по футболу указал на то, что футболисты не выполняют заключенный с Reebok спонсорский контракт, надевая бутсы других фирм. Игроки же, не желая чувствовать себя рабами, написали в верха письмо с просьбой изменить финансирование, улучшить условия и вместо Садырина тренером поставить Бышовца. Бумагу подписали 14 человек.

Бунта не получилось. На ЧМ в Штаты команду повез все-таки Садырин, но по потенциалу она проиграла значительно: семеро из 14 игроков, подписавших письмо, на тот чемпионат не поехали. В США Россия красиво вынесла Камерун (6:1) в третьей игре, но до того, проиграв дважды, фактически потеряла шансы на выход из группы.

В том самом письме футболисты писали: «Садырин — неплохой клубный тренер, но сборная — это другое: главное, что беспокоит нас сегодня, это тренировочный процесс и методы подготовки тренера сборной Садырина, которые, по нашему мнению, не соответствуют уровню работы с главной командой России».

Спустя годы это мнение подтвердил один из подписантов Андрей Канчельскис: «Как к человеку у меня к Садырину претензий не было, но как к тренеру были. Я все-таки много времени провел за границей, в таком большом клубе, как „Манчестер Юнайтед“, и отнюдь не понаслышке знал о передовых методах работы, позволявших добиваться серьезных результатов. Поэтому сам мог судить, насколько методика Садырина не соответствовала современной европейской методике. Я не раз говорил тогда и повторяю это сейчас: наши разногласия имели не личный, а лишь профессиональный характер».

Слова Канчельскиса, конечно, не истина в последней инстанции, а лишь личная позиция. Десятки игроков сборной, «Зенита» и ЦСКА, наоборот, благодарны Павлу Федоровичу за стиль, поведение и дорогу в жизнь. Один из таких благодарных — Сергей Семак, который называет тренера «искренним, настоящим и человечным». Сергей Колотовкин, игравший у Садырина в «Зените» и ЦСКА, лучше раскрывает его тренерские характеристики: «Тренер-демократ, который во главу угла ставил комбинационный футбол. Одним словом, Федорыч не мешал нам играть».

Удивительно, но такими же словами почти все описывают Георгия Ярцева, при котором спустя 10 лет произошел второй до боли обидный случай. После куражного отбора с хет-триком Булыкина Швейцарии и голом Евсеева Уэльсу команда ехала на ЕВРО-2004 полной надежд. Это было топовое поколение, из-за возраста проводившее последний турнир вместе и, кажется, наконец-то нашедшее своего тренера.

Усредненное мнение про Ярцева высказал Константин Головской, который играл у него в «Спартаке» и «Динамо»: «Ярцев открытый и откровенный. Охотно вступал в диалог с игроками, имел отличное чувство юмора. Самое запоминающееся выражение из его репертуара — про люк с дерьмом. Когда ему не нравился результат, он говорил: «Осторожно, люк с дерьмом закрывается, осталась небольшая дырочка, из которой можно воздух глотать. Так что давайте, исправляйте ситуацию». Егор Титов рассказывал, что Ярцев — самый открытый специалист из тех, с кем он работал.

Даже странно, что у такого мастера коммуникации возник конфликт посреди большого турнира: Мостовой после первого матча с Испанией сказал местным медиа, что проиграли из-за того, что так готовы. Когда Ярцеву донесли, он потребовал у игрока собрать вещи и покинуть расположение сборной. Считается, что после этого атмосфера испортилась — команда проиграла еще и Португалии и закончила борьбу.

Вячеслав Малафеев считает, что, оказавшись в необычных условиях под грузом ожиданий (а после выхода Ярцева называли волшебником не меньше, чем Гуса за Евро-2008), тренер переборщил с дисциплиной.

«Команда жила на закрытой территории. Психологическое давление тоже присутствовало. Прекрасно помню, что за все время подготовки и самого ЧЕ с супругой удалось увидеться всего один или два раза после матчей. Строго все было. Если можно так сказать — по старинке, — объяснял кипер. — Не все футболисты выдерживали такое, поэтому высказывались об общей ситуации в сборной не очень хорошо. А самому Георгию Александровичу пришлось действовать в условиях форс-мажора, а одного футболиста даже отправить домой».

Игроком Ярцева в 1977-м позвал из Костромы в «Спартак» Константин Бесков. С тех пор он продюсер спартаковского стиля с коротким пасом, комбинациями и забеганиями. Правда, сборная при нем играла в еще более передовой футбол, чередуя спартаковскую «тики-таку» с вертикализмом и быстрым переходом к атаке.

Если пересмотреть главный матч в истории сборной Романцева — против Франции в Париже — станет понятно: его стиль — лучшее, что можно вобрать от Бескова и применить это с поправкой на время.

«Барселона» воплотила спартаковские принципы на более высоком уровне. То есть получается, они востребованы. На такой футбол люди всегда будут ходить, они его всегда будут любить», — пояснял тренер про свой футбол, а Егор Титов рассказывал, что важнейшим упражнением времен Романцева в «Спартаке» был квадрат «6 на 2», ради которого он отменял остальные занятия: все, лишь бы научить играть в пас и контроль.

Стиль для него был важнее титулов, считает Андрей Тихонов: «Даже когда мы оформили в 1992 году чемпионство, Олег Иваныч зашел в раздевалку и первым делом сказал, что играли безобразно. Он всегда смотрел вперед, именно поэтому за первым золотом последовали другие, и их было много. Тот, кто говорит, что „Спартак“ Романцева скупал игры и игроков, ни черта не смыслит в футболе. Мы просто были лучшими».

У Романцева в сборной тоже есть своя трагедия — пропущенный от Шевченко гол Филимонова. Почему-то ЕВРО-1996 и ЧМ-2002 вспоминают меньше, хотя на тех турнирах и проявился главный минус тренера: он совсем не шел на контакт с игроками. Вспоминает Евгений Бушманов: «Романцев не любил персонифицировать претензии, он был, по большей части, человеком в себе. И только в тренировочном процессе за день, за два до матча его порой прорывало. Сначала он начинал шевелить желваками. Это был первый признак его озлобленности. Потом срывался на крик. Вроде, все в порядке, процесс идет своим чередом, ничто не предвещает грозы, и тут он ни с того ни с сего начинает кричать. В этом чувствовалась какая-то искусственность. Видимо, он ощущал, что команда теряет в мотивационном градусе и ей не хватает стресса».

Кажется, в обоих случаях вот этого общения сборной и не хватило. Романцеву совсем не требовалось вдруг становиться стендапером — достаточно было просто в нужный момент выйти из номера и поговорить с командой. Кто знает, будь он чуть легче в общении, может быть, Россия впервые бы вышла из группы еще в 2002-м.

В командах Анатолия Бышовца общения, наоборот, было столько, что его требовалось ограничить. Если не останавливать, тренер умеет говорить часами. Причем иногда его заносило слишком сильно. Например, на установках у него регулярно звучали стихи и притчи. Одна из них особенно засела в памяти Дмитрия Лоськова: «Стали из глины лепить кувшин. Сначала ее давили руками: глине больно, но терпит. После засунули в печь. Глине жарко, но терпит. И получился дивный сосуд. Заканчивал Бышовец так: «Вот и вы должны терпеть. Зато потом вырастете в прекрасных футболистов и будете со мной побеждать. Потому что я избранный свыше и послан сюда научить вас играть в футбол».

В сборную Бышовец заходил дважды, причем впервые — еще в команду СССР, затем преобразованную в СНГ. Оба раза он серьезно обновлял коллектив и пытался ставить игру в атаку, что осталось с ним еще с игровой карьеры. «Важно, что я сохранил свои принципы, — признавался Анатолий Федорович. — Когда мне было 20 лет, я шел под номером один среди нападающих. Под номером два шел Эдуард Стрельцов. Тут Алекс Фергюсон из «Манчестер Юнайтед» недавно опозорился, когда сказал, что Руни забил лучший гол за всю историю футбола. А его поправили: «Ферги! Бышовец забил такой еще Австрии в 67-м».

Бышовец до сих пор считает, что уволили его рано, но результаты говорят за себя: при нем сборная сначала не вышла из группы на ЕВРО-1992, проиграв, как считается, подвыпившим шотландцам, которые раньше нас потеряли все шансы на выход. А затем уступила в шести матчах из шести в 1998-м.

Со всеми минусами вышеперечисленные тренеры остались положительными героями в истории сборной. Им благодарны игроки, с ними связаны счастливые моменты, а удача, казалось, придет, надо только немного подождать.

Борис Игнатьев и Юрий Семин запомнились меньше — они единственные (почти), при ком команда не вышла ни на один турнир; но при желании позитив можно найти и в их работе.

При Валерии Газзаеве его не было совсем. Придя новатором, который тут же объявил о новых принципах работы (открытость, включение сильнейших игроков, проверка всех достойных, конец совмещению), Газзаев нарушил свои же правила. Сначала — когда отказался уходить из ЦСКА после поражения в золотом матче и продолжил совмещать. Затем — когда вместо достойных стал вызывать по 15 человек из ЦСКА, а открытость превратилась в выгораживание себя на пресс-конференциях.

Кажется, Газзаев оказался просто не готов к должности — ни морально, ни как тренер. Его сила — работа на дистанции, когда есть время для сборов и набора формы. «Валерий Георгич — один из первых, кто взял в штат специального тренера по легкой атлетике, — рассказывал Александр Точилин про работу с Газзаевым в „Динамо“. — На первом сборе мы даже мяча не видели, закладывали функциональный фундамент. Нам купили грузы, с этими грузами — килограмм пять точно на нас вешали — мы бегали в горку и с горки. Многие справлялись с трудом. Например, Герман Кутарба бежал и кричал, чтобы его продали, чтобы отпустили туда, где не будет таких нагрузок. Газзаев нас готовил как спецназ. На этой базе после ухода Валерия Георгиевича я еще два года спокойно держался».

В сборной, где результат был нужен здесь и сейчас, подобные принципы не работали. Газзаев логично продержался всего девять матчей и ушел выигрывать Кубок УЕФА с ЦСКА.