Качать гения!
Лучший тренер нашего футбола

Гавриил Качалин не опережал время. Он просто пришел в наш футбол из другого мира, оставив после себя миллион тактических смыслов, несколько поколений игроков, зараженных ими, и результаты, которые сейчас кажутся выше космоса (золото ЕВРО-1960 и Олимпиады-1956, три четвертьфинала ЧМ). Еще Качалин — пример того, как жить в предельно спорное для свободы время, но не предавать идеи, творить и заслужить только добрую память.

Его судьба удивительна даже годами жизни: родился в 1911-м, до революции, которую застал, играя в футбол в родном Лефортове. Среди матча с ребятней во дворе вдруг послышались выстрелы — маленький Гаврила, забравшись на холм, увидел: залпы раздавались из казарм Волынского полка: солдаты захватили артиллерийские орудия и перешли на сторону революционеров.

Умер тренер в 1995-м, увидев крах коммунистического режима и попытку переворота в 1993-м. Но, застав за жизнь пестроту разных политических режимов, Качалин оставался вне политики даже тогда, когда этого казалось не избежать, и спорил, когда другие «прогибались» массово. «Гавриил Дмитриевич держится с начальством независимо. Молчит, слушает до конца, а потом вдруг спокойно и вежливо не согласится. Обнадеживать не любит, перестраховываться на случай неудачи не будет. Работать с ним приятно и тем, кто стоит сверху, и тем, кто находится под его началом», — писал Николай Старостин, между прочим, про советское время.

Или его увлечения — они точно типичны для России большей части XX века? «Наш тренер — интересный человек, коллекционировал вино. Бутылок у него было очень много, при этом сам он не пил», — рассказывал Николай Маношин. Дочь Качалина Елена вспоминала, что не могла представить отца без музыкального инструмента в руках: он хорошо играл на фортепиано, аккордеоне, мандолине, гитаре, пел старинные романсы и современные песни, а еще был фанатом настольного тенниса, бильярда и шахмат.

Невероятная внутренняя свобода и искренность делали из Качалина такого тренера, которого Старостин и Симонян называли демократом. Его биография — и правда набор свободных чудес лишь с одним странным эпизодом: назначением в олимпийскую сборную.

Перед войной Качалин закончил школу тренеров, после чего работал с юношами «Динамо» и основой «Трудовых резервов». Обе команды не впечатляли, а «Локомотив» в 1950-м под его руководством вообще вылетел из класса «А» чемпионата СССР. Спустя год команда вернулась в высший дивизион, но вскоре Качалин ушел с тренерской работы в чиновники — в отдел Всесоюзного комитета по делам спорта. А через три года неожиданно получил назначение в олимпийскую сборную. Вновь собранную после разгона из-за поражения в 1952-м и готовившуюся к Играм в Мельбурне.

Качалин и сам всю жизнь не знал, почему в 50-х во главе сборной поставили именно его — по сути, неудачника, закончившего карьеру. По самой популярной версии, помогло именно изначально невысокое положение: Гавриил Дмитриевич не работал в топовых командах, одинаково относился ко всем игрокам и смотрел на них объективно, а не взглядом болельщика. Возглавив сборную, Качалин — и для того времени это что-то безумное — начал общаться со всеми тренерами высшей лиги, постоянно обсуждая с ними кандидатов в команду. «В душе он, вероятно, по-прежнему патриот „Динамо“, но прогрессивное ему нравится и у других. Не раз слышал его хвалебные отзывы о ЦСКА 40-х, о спартаковском ансамбле 50-х. „По-своему, но отменно сильны сейчас киевляне!“ — вырвалось у Гавриила Дмитриевича замечание при обсуждении прогнозов на 1968 год», — объяснял Николай Старостин.

Еще одна справедливая догма при Качалине: впервые в истории страны в сборную набирали не из-за того, что так решил тренер, а по четким правилам. «Он ставил во главу угла три решающих момента: максимальную физическую готовность, безупречную индивидуальную технику и зрелое тактическое мышление», — писал в книге «Тренеры большого футбола» Леонид Прибыловский.

Качалин вообще был тактическим «гиком» уровня Маурицио Сарри, Марсело Бьелсы или Зденека Земана. Отчасти это пришло из его игровой карьеры. Выступавший на позиции полузащитника, он был не только одарен природой — быстрый, координированный, качественно обрабатывал мяч, но и по микронам разбирал чужую тактику: за счет резкости и правильного выбора позиции перехватывал передачи, плотно опекал персонально.

Участник ЧМ-1970 Евгений Ловчев хоть и не видел Качалина-игрока, описывает его максимально точно: «В Мексике на чемпионате мира в 1970-м к нам в отель приехали два испанца, игроки сборной Басконии, приезжавшей в Россию в 1937 году. Против той сборной за СССР играл Качалин. Знаменитый Лангора рассказал, что в Москве он хорошо запомнил будущего тренера сборной СССР. Оказывается, Гавриил Дмитриевич так строго выполнял тренерские указания, так бдительно опекал соперника, что когда тот ушел на бровку перешнуровать бутсы, пошел за ним. И стоял рядом, пока испанец не закончит процесс».

Футбол — не одинаковая беготня 11 человек, это Качалин понял сразу и ввел в сборной индивидуальные планы-задания на матч. Причем соперников изучал сам, совмещая функции тренера в поле и аналитика. Его план на игру не был окончательным: Качалин часто обсуждал его с игроками. «В „Спартаке“ 50-х ничего подобного не было, а в сборной практиковалось. Даже сохранились кадры кинохроники, где Гавриил Дмитриевич разбирает тактические схемы с Яшиным, Нетто, Сальниковым и другими лидерами сборной», — вспоминает Никита Симонян.

Виктор Царев, который был помощником Качалина в «Динамо», говорил о нем: «Он идеальный тренер для сборной: образованный, эрудированный, уравновешенный, прекрасно знавший предмет. Перед установкой на игру подходил к каждому игроку, спрашивал, какой тот видит предстоящую игру, как собирается действовать. И только после этого давал общекомандную установку».

Интерес к мнению игроков — не показуха. Качалин и правда мог изменить план на игру, если аргументы футболистов перевешивали или сама игра показывала хрупкость выбранной стратегии. Например, в 1955-м в Москве сборная СССР принимала чемпионов мира из ФРГ. На матче настоял сам Качалин: «В дни подготовки к ответственным состязаниям чем грознее соперник, тем лучше. Не надо бояться проигрышей. Иначе никогда не выиграешь у сильного и никогда не испытаешь свои истинные возможности».

По его плану, в первом тайме советская сборная должна была сдерживать соперника, а переходить к активной атаке после перерыва. Но в итоге немцы выглядели не слишком мощно, и за несколько минут тренер изменил план: команда СССР забила первой и выиграла матч — 3:2.

На ЧМ-1958 Качалин вообще поменял тактику прямо во время турнира — так впечатлился бразильской 4-2-4, что внедрил ее по ходу группового этапа. Впоследствии она проникла в наш футбол и надолго стала основной. «Сильное в его тренерском даровании — тяга к новому. Зная, что „вера без дела мертва есть“, Гавриил Дмитриевич смело вводит молодых в свои составы», — писал Николай Старостин.

Молодые — это, например, Михаил Огоньков, которого в 1956-м тренер взял в первую сборную из дубля «Спартака». Итог: Огоньков — чемпион Олимпиады, дважды — Союза и, вероятно, суперзвезда советского футбола, если бы не история с изнасилованием, в которую он попал вместе со Стрельцовым и Татушиным.

Ловчев подтверждает, что молодые таланты Качалин чувствовал остро. Сам Евгений попал в сборную из молодежки после товарищеского турнира. Причем сначала тренер приехал узнавать все о способном защитнике на базу «Спартака» на электричке: «После просмотренной тренировки он уединился с Симоняном. Хотел узнать обо мне как можно больше — не только о моих игровых достоинствах и недостатках, но и о человеческих качествах, об умении находить общий язык с партнерами вне поля».

Забота о человеческих качествах себя и футболистов — то, что возвышает Качалина над гуру тактики вроде Сарри, Бьелсы и Земана. Если они терпят в команде всех подряд и сами ведут себя как безумцы, легендарный тренер из СССР был интеллигентом настолько, что обращался к игрокам на «Вы».

«Это был потрясающий человек. Он всегда и со всеми мог найти общий язык. Он радовался, когда на тренировки его команды приходили люди, смотрели. Потому что футбол — он ведь для болельщиков», — делился Алексей Парамонов.

Федор Черенков не работал с Качалиным — не пересеклись по времени, но слышал о нем от предыдущего поколения спартаковцев: «Знаю, что многие игроки мечтали тренироваться под его руководством, а это главный показатель уважения к тренерскому мастерству. Говорят, что он всегда умел решать проблемы, избегая и предупреждая конфликты, был очень мудрым и умным человеком».

Помощник Царев говорил, что не помнит ни одного футболиста, который конфликтовал бы с боссом: даже к самому сложному характеру тот находил подход.

Показательный пример, как его поведение влияло на команду, — работа с «Динамо» (Тбилиси) в 1964-м. Грузины летели к чемпионству, но дома проиграли ЦСКА 1:4. После матча в раздевалке молчали все. Когда вошел Качалин, игроки даже не смотрели на него. Казалось, гонка за золото закончена. Пока тренер не разрядил обстановку даже чуть насмешливым голосом: «Ну вот что, голубчики, чтобы в матче со „Спартаком“ вы доказали себе и мне: все, что произошло сегодня, — случайность». Золото в Тбилиси уже не упустили. Всеволод Бобров отреагировал на это так: «Ну и великий психолог этот Качалин!»

Одни считают, что часть психологических ходов Качалина была лишь хорошо изученными приемами. Об этом говорит, например, находка дочери Елены: «У папы осталось много дневников, в которых он подробно описывал поездки, матчи, анализировал игру, занятия. Недавно я нашла расписку жены Кахи Асатиани, которая в 1970-м году перед отъездом мужа на чемпионат мира в Мексику поклялась ежедневно писать ему письма. Шутка, конечно. Но смысл ее ясен — здоровые взаимоотношения в сборной».

Более популярное мнение — он просто был настоящим, за что его ценили, а он отвечал взаимностью. Одна из историй, где Качалин — просто человек, произошла в 1969-м во время подготовки к тому мексиканскому ЧМ. «Вечером Гавриил Дмитриевич предложил мне прогуляться, — вспоминал Алексей Парамонов. — Не успели мы отойти от отеля, как у кафе увидели трио марьячи. Качалин не мог пройти мимо. Мы заказали кофе и стали слушать уличных музыкантов. Долго не уходили. И вдруг Гавриил Дмитриевич попросил у одного из музыкантов гитару. Его игра вызвала аплодисменты посетителей кафе, а руководитель марьячи предложил расширить трио до квартета. Надо было видеть, каким счастливым выглядел Гавриил Дмитриевич».

Вторая нефутбольная страсть Качалина после музыки — восточная поэзия. Он даже сам писал стихи, которые читал на домашних встречах с родственниками и друзьями. Но, как вспоминает дочь Елена, из-за скромности выдавал их за чужие. По ее словам, в семейной квартире хранится целая библиотека — Качалин безумно любил книги, постоянно расширяя кругозор даже на пенсии, а в 60 лет самостоятельно выучил испанский.

Семейная квартира — это сначала девятиметровая комната в коммуналке, потом — небольшая однушка, а после золотых ЕВРО и Олимпиады, четвертьфиналов трех чемпионатов мира — малогабаритная двухкомнатная квартира на Фрунзенской набережной.

«Папа практически ничего не сделал для улучшения наших бытовых условий. Даже после побед в Мельбурне и Париже он не проявил инициативы, чтобы обменять квартиру, купить хорошую машину. Это не лень, а врожденная скромность», — резюмирует Елена.

Тренер, однажды изменивший наш футбол, — он точно из другого мира.